Мамонт

Вийра Юрий — Мамонт

Однажды на даче я спросила у папы:
– Папа, а правда, что ты жил еще тогда, когда Санкт-Петербург назывался не Санкт-Петербургом, а по-другому?

– Да, – ответил папа. – Тогда он назывался Ленинградом.

– Это было очень давно?

– Да, в древности.

– А мамонты тогда еще водились?

– Мамонты? – папа сделал серьезное лицо. – Водились, конечно. И мамонты, и папонты. В непроходимых зарослях папоротника и маморотника.

Я посмотрела на него внимательно:
– Ты шутишь?

– Шучу, конечно, – папа улыбнулся. – Никаких мамонтов уже и в помине не было. Они вымерли тысячи лет тому назад.

Мне стало жалко мамонтов, и я спросила:
– Все-все?

Папа вздохнул:
– Увы, как это не печально… Не грусти – пойдем лучше погуляем.

Мы пошли на берег и встретили мамонта.

Он стоял по колено в воде и пил. Огромный, волосатый, похожий на стог сена. Спереди у него торчали два длинных, загнутых кверху бивня, а сзади болтался смешной хвостик – ну точь-в-точь как соломенная метелка, которой подметают полы. Он пил и пил, и скоро воды в Москве-реке стало так мало, что все камыши оказались на суше. И среди камышей в нескольких шагах от берега спал водяной.

С этим водяным мы были уже знакомы. Когда я не слушалась папу и не хотела вылезать из воды, водяной выглядывал из камышей и грозил мне своим кривым пальцем.

Водяной заворочался и открыл глаза. Увидев, что вытворяет мамонт, водяной замахал на него руками и завопил:
– Кыш! Кыш отсюда!

Мамонт послушался. Зайдя на середину реки, пошлепал вниз по течению и скоро скрылся за поворотом.

Водяной проводил его взглядом и обернулся к нам:
– Купаться будете?

Папа поежился:
– Бр-р! Вода, наверно, ледяная.

– Могу подогреть, – предложил водяной.

– Нет, спасибо. Уже скоро семь часов – нам пора на станцию встречать маму.

– А меня с собой возьмете? – попросил водяной.

– Айда.

Водяной поглядел на свое отражение в воде и спросил у меня:
– А твоя мама не испугается моих рогов?

Я успокоила его:
– Не испугается. Она смелая. Только мышей боится. Но у мышей же нет рогов.

Папа почесал в затылке:
– Мама, может, и не испугается, но на этой электричке обычно приезжает много народу…

Водяной заволновался:
– Что же делать?

И тут мне в голову пришла мысль:
– А давайте наденем на рога мои резиновые сапожки. Все подумают, что это ноги.

– Гениально! – в один голос воскликнули папа и водяной.

Увы, до станции мы в этот раз так и не добрались. С берега пошли на дачу, чтобы взять сапожки, и вдруг увидели в окне маму. Она приехала пораньше, на предыдущей электричке.

Мы с папой стали уговаривать водяного: пойдемте, познакомитесь, она очень добрая и всегда что-то вкусненькое привозит. Но водяной застеснялся. Нет, говорит, без приглашения я не могу, да и поздно уже. И вернулся в реку.

Мы, конечно, все маме рассказали, и про мамонта, и про водяного.

Она ничуть не удивилась. Спросила только: «А динозавров вы случайно не встречали?» Нет, не встречали. А разве они еще есть? Папа говорит, что они все давным-давно вымерли. Тогда мама открыла на веранде окно и позвала:
– За-аврик! Ди-ино!

Мы с папой затаили дыхание и замерли, как две статуи.

Просидели так очень долго, у меня даже нога онемела, но за окном было тихо, только собаки лаяли в деревне. Уже совсем стемнело, и я немножко боялась.

– Где же твои динозавры? – спросил наконец папа.

Мама развела руками:
– Улетели, наверно.

– Куда?

– В Африку. Они всегда осенью улетают в Африку. Нынче осень ранняя – вот Дино с Завриком и улетели пораньше.

Мама закрыла окно и стала подпрыгивать и помахивать руками, показывая, как динозавры взлетают. Что она дальше говорила, я не помню – я заснула прямо в кресле.

И всю ночь видела во сне мамонта, динозавров и рогатого водяного, как он пришел к нам в гости и принес маме венок из кувшинок.

А утром в голове все перепуталось, и я теперь не знаю, что было на самом деле, а что мне только приснилось.