Камушек за щекой

Тихомиров Олег — Камушек за щекой

По утрам я приходил на море с Женькой. Ему было лет шесть, и он жил в одном доме со мной недалеко от берега.

Родители его вставали поздно, и Женька, будучи человеком рациональном и самостоятельным, приналадился до их пробуждения ходить на море со мной. Его мать и отец не возражали, считая, что лучше Женьке быть на пляже с кем-то из взрослых, чем во дворе, но без надзора.

В это утро море было совершенно спокойным, и мы с Женькой устроились возле самой воды на мелких, прогретых солнцем камушках.

Выкупавшись, я лёг на махровое полотенце, а Женька принялся рядом сооружать из камней не то королевский дворец, не то замок.

На моё лицо вдруг упала тень. Я повернулся и увидел девочку -ровесницу Женьки. Она молча смотрела, как он старается над своим дворцом, а рот её был чем-то занят. Я подумал, что она сосёт конфету. Женька тоже взглянул на неё мельком, не отрываясь от своей работы. Девочка ещё постояла немного, потом куда-то отошла.

– Что строишь? – спросил я у Женьки.

– Кемпинг.

– А башни зачем?

– Для сторожей. Чтоб всё сверху видели.

Женька приехал сюда с родителями на «Ладе». Порядки в кемпингах знал.

Опять подошла девочка. И на этот раз она словно бы что-то жевала. Женька посмотрел на её рот и спросил:
– Что у тебя там?

– Ничего. – Она отступила на шаг.

– А я знаю что. Резинка.

Девочка перестала жевать. Уставилась на него:
– Какая резинка?

– Думаешь, не знаю. Жевательная. Дашь резиночки-то?

И тут девочка засмеялась. Стала жевать ещё энергичнее. Потом сказала:
– У меня шоколад.

– Ну да-а! – протянул Женька. – Ври больше! Столько шоколад не жуют.

– Нет, жуют, – и она поправилась, вкусно причмокивая: – Я жую.

– Покажи, – сказал Женька. Она немного подумала и выплюнула на ладонь гладкий коричневый камушек – он был чуть побольше лесного ореха.

– Это же камень! – рассмеялся Женька.

– Сам ты камень. – Девочка поспешно сунула свой камушек за щёку. – Не веришь, спроси вон у него. – Она доверчиво посмотрела на меня и сказала, ища подтверждения: – Правда, шоколад?

Я как-то не был подготовлен к этой игре и поэтому неуверенно произнёс:
– Может, и шоколад.

– Дай лизнуть, – проговорил Женька.

– Тебе не дам, – сказала она. – А дяденьке можно. – Она снова выложила камушек на ладонь и протянула мне.

– Только тихонько, – предупредила она. – Не кусайте.

Я коснулся языком коричневатого камушка.

– Ну? – спросил нетерпеливо Женька..

– Шоколад, – сказал я.

Женька так и подскочил на месте. Он не верил.

– Давайте я лизну, – проговорил он.

Я думал, что девочка уберёт камушек в рот, но она вдруг протянула ладонь Женьке.

Он лизнул камушек, удивленно посмотрел на нас, затем на лице его появилась улыбка человека, который оказался прав.

– Я же говорил – не шоколад. Говорил.

И тут Женька схватил этот камушек и швырнул его в море. Девочка не сказала ни слова. Слёзы потекли по её щекам. Она повернулась и побежала прочь.

– Что это она? – спросил меня Женька. – Какая дурочка. Не шоколад же…

Я видел, что он был растерян и даже где-то чувствовал свою вину, но понять, что же случилось плохого, не мог.

– Пошли домой, – сказал я, – тебя уж там заждались.

Назавтра, когда мы с Женькой вновь отправились на море, я взял с собой две шоколадные конфеты.

Одну я дал Женьке, как только мы пришли. Он её мгновенно съел и взялся за свой кемпинг, а я полез в море. По нему теперь гуляли волны. Они с шумом опрокидывались возле берега и покрывали песок белой шипящей пеной.

Выбравшись из воды, я попрыгал на одной ноге, чтобы вылилась вода, попавшая мне в ухо. Говорят, вот так попрыгаешь, и будет всё в порядке. Только ничего у меня не получилось: левое ухо было как ватой заткнуто. Я снова начал прыгать и вдруг увидел прямо перед собой вчерашнюю девочку. Она смотрела на меня, как на чудака: что это, мол, дяденька занимается таким невзрослым делом. Я, забыв про свое ухо, подбежал к Женьке.

– Отнеси, – сказал я, – конфету вон той девочке.

Женька посмотрел на конфету, посмотрел туда, куда я показал.

– Вон той? – переспросил он. – Зачем?

– Отнеси. А мы с тобой ещё купим. Не одну, а больше купим.

Слово «больше» на Женьку подействовало. Он не стал задавать вопросов, а взял конфету и понёс.

Я видел, как он приблизился к девочке, как что-то сказал, как протянул ей шоколадную конфету. Девочка отвернулась. Он зашёл с другой стороны. И она отвернулась снова. Даже плечи приподняла.

Женька не огорчился.

– Не берёт, – сказал он, вернувшись, потом добавил: – И не надо, правда?

– Нет, – проговорил я, – так не годится. Идём.

Девочка стояла всё там же. Ногой шевелила камушки, словно что-то искала.

– Возьми, – сказал я и подал конфету на ладони точно так, как вчера она держала свой камушек. – Возьми. Мы тебя очень просим.

Она схватила конфету и бросила её в шипящую возле нас волну. Отхлынувшая вода понесла, понесла этот неожиданный дар в море.

Женька двинулся было вслед за конфетой, но благоразумие остановило его. Он, конечно, не заплакал. Он просто сказал: – С ума сошла.

Но девочка ничего не слышала. Её уже не было возле нас.

– Конфета – не то что камень, – досадливо говорил Женька… – Она ж из правдашнего шоколада сделана. – И снова повторил: – С ума сошла.

Мы шагали домой, и я всё думал, как сказать Женьке, как объяснить ему, что коричневый камушек был для девочки дороже нашего шоколада.

Разное приходило мне в голову. Была не понята и разрушена игра? Может быть. Обида? Возможно…

И вдруг я нашёл ещё одно объяснение, в справедливости которого не был уверен, а изложить его Женьке и вовсе не мог. Ну как бы растолковать ему, что девочка эта не сумасшедшая, не притворщица и не кривляка. А просто есть в ней уже чуть-чуть от женщины, от той самой, которую мы, мужчины, не всегда понимаем.