Кого славить?

Татнев Иван — Кого славить?

Было у отца четверо сыновей. Да какие всё ребята-то! Один – старший – охотник был хоть куда: он те ночью в лесу след найдёт и на триста саженей в копейку не промахнётся; другой – средний – лекарь был знаменитый: к нему со всей округи и даже из дальних городов люди приезжали, и не один от него болявым не уходил; третий сын – вот вы не поверите! – ворожить умел… многие тайны ведал и бывало, что умерших раннею смертью обратно воскрешал, да!

Ну а четвёртый сынок, самый младшенький – ещё без порточков бегал и только-только говорить научился.

Ну ладно.

И вот, раз ушёл отец на охоту.

День проходит, вечером в доме все ужинают, спать ложатся, об отце не думают. Другой день проходит, опять в доме тишина и спокой, все как обычно об своих делах толкуют, спать укладываются. И только на третий день к вечеру, когда уж все засыпать стали, младшенький вдруг как заплачет: «Где мой папка! Где мой папочка! Куда вы его подевали?!!» Тут у всех словно пелена с глаз упала. А и правда: где ж отец подевался? Он и раньше, было, на охоте в лесу ночевал, но чтоб три дня кряду – не бывало такого!

А младшенький кричит – слезьми заливается!

Поднялись трое сыновей, снарядились, и ночью по следам отцовым в лес ушли…

Идут они за старшим братом-охотником, он в темени таёжной как филин зыркает. Хоть и скоро шли, а только к утру в самой дурнине лесной, под ёлками, увидали ребята кости отцовские: видать, волки старика изорвали.

Взялся тут середний сын те косточки складывать да прикладывать, чтобы было всё как положено, а которых костей не хватило, так те – по волчьим следам – старший нашёл. Вот, средний сын всё как надо сделал, и подошёл тогда к отцу сын-ворожей.

Он сперва горкой земли накидал на косточки на отцовские и стал говорить-приговаривать, просить у матери у сырой земли нового тела для батюшки. Говорит, а сам ту горку земельную потихоньку руками раскидывает… Ахнули братья: лежит их отец весь целёхонький, только на левой руке мизинчика нет (не нашёл его старший брат). Запалил ворожей костерок, кинул огню волшебных кореньев и трав. Сел и песню запел. Пел-просил он огонь, дым и ветер принести ему душу отцовскую! И послушались его энти трое – отлетевшую душу назад воротили. Взял её сын-ворожей на ладошку и ладошкой той по груди батюшку хлопнул. Вздохнул покойник. Глаза открыл.

Прослезились братья!

Чуть живого, отца домой принесли: отлежаться да выходить.

И когда через малое время батюшка их окреп и поднялся, устроил он пир горой для родимых своих сыновей ну и для всех деревенских, конечно. Деревня три дня ходуном ходила: пела, пила да гуляла! А и то правда – не каждый день люди с того свету вертаются!

И я там был, и мёд и пиво пил, и плясал, и песни пел…

И видал на том пиру, которого из братьев всех больше славили.

И вот, братцы… чего хочу спросить-то у вас: А КАК ПО ВАШЕМУ, КОТОРОГО, А?