Кое-что о счастьезаменителях; Про Сеньку и Леньку

Ая Эн — Кое-что о счастьезаменителях; Про Сеньку и Леньку

В конце курсов всем везунчикам, честно выполнившим все домашние задания, выдаются дипломы профессиональных счастливчиков с пожизненной гарантией!

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ЗАНЯТИЕ

(ЗАНЯТИЕ N 4):
КОЕ-ЧТО О СЧАСТЬЕЗАМЕНИТЕЛЯХ.

В прошлый четверг мы заболели гриппом. Все до единого. Редакционные кабинеты были закрыты на замок, а около замка сидел толстый усатый охранник и умывался лапой. Время от времени охранник отрывался от своего занятия и внимательно осматривал почти пустой коридор на предмет появления в нем подозрительных личностей. В очередной раз убедившись, что все спокойно, охранник сладко зевал и возвращался к умыванию. Единственным в округе живым существом, кроме усатого охранника, был Вася. Правда, справедливости ради надо заметить, что в левом дальнем углу коридора в мягком кресле утопало худощавое тело какого-то малоизвестного поэта, но поскольку душа этого поэта большую часть времени благополучно витала в облаках, живым его можно было назвать очень условно. Особенно, если сравнить с Васей…

А Вася тем временем бесцельно слонялся по коридору с толстой папкой в руках. Из папки вываливались письма. Письма предназначались несчастной Карине и содержали ценные указания о том, что для счастья надо точить карандаши, учить уроки и не грубить старшим. Вася бродил среди кресел и столиков и переживал. Причем на одну треть он переживал по поводу того, что никого нет на месте, а на две трети он переживал по поводу того, что он переживает, вместо того, чтобы чувствовать себя счастливым по поводу того, что он может помочь несчастной Карине по поводу того… Короче говоря, в Васиной голове все было очень сложно и запутано. Вася почесал за ушком полосатого охранника, изучил висящие на стенах плакаты, прочел задом наперед таблички на дверях и стал разглядывать человека, спящего в кресле. Внезапно человек дернулся и по его лицу пробежала тень. «Сейчас проснется!» – подумал Вася. Но человек не просыпался. Наоборот, он еще плотнее зажмурил глаза, повернул голову набок и тихонько застонал. «Он болен!» – подумал Вася. Человек вздохнул и облизал пересохшие губы. «Он тяжело болен! – догадался Вася. – У него жар!»

Вася знал, что в городе эпидемия гриппа. Конечно, грипп – не чума, но ведь всегда приятно увидеть в центральной газете свою фотографию, а рядом – статью с заголовком типа: «Рискуя жизнью, Вася спас умирающего от гриппа знаменитого…» Умирающая от гриппа знаменитость не была похожа ни на Путина, ни на Киркорова, ни даже на главного редактора центральной газеты, но Васю это не смутило. Он решительно сделал шаг вперед, потряс человека за плечо и спросил:
– Вам плохо?

– Что?

Человек очнулся и попытался сфокусироваться на Васе. Похоже, умирать он не собирался. По крайней мере в ближайшее время. Это было печально.

– Я просто подумал, что вам было плохо, – пояснил Вася.

– А-а-а! – сказал человек. – Спасибо. Нет, мне было совсем не плохо. Даже, наверное, наоборот, мне было хорошо. Я стихи сочинял.

– Жалко…

– Что жалко? Что я сочинял стихи?

– Нет, что вам не было… То есть, я хотел сказать… это… а вы поэт?

– Поэт.

– Знаменитый? – обрадовался Вася.

– Да нет, – сказал поэт. – Не очень.

– Совсем плохо! – пробормотал Вася (В этом месте мы подумали, что после курсов счастливости неплохо было бы открыть курсы деликатности. Специально для Васи…)

– Зато у меня стихи хорошие! Хочешь, почитаю?

Из стихов Вася уважал только «Я помню чудное мгновенье…», а любил «Маленький мальчик нашел пулемет…». На автора «Мгновенья» его новый знакомый явно не тянул, а с «Мальчиком» стоило попробовать.

– Ладно, – сказал Вася, – читайте. Только чтоб не очень длинные и веселые. У вас такие есть?

– У меня только такие и есть! Я же детский поэт. Ну, вот, например, у меня есть такие стихи, про Сеньку и Лёньку. И про лестницу. Хотя, на самом деле это стихи, наверное, все-таки про счастье.

– Про счастье?

– Ну да, а что?

– Так это же здорово, что про счастье! Что ж вы сразу не сказали? Я, между прочим, тоже тут по поводу счастья околачиваюсь. Ну, читайте.

Вася отложил свою папку и устроился поудобнее. А поэт достал из портфеля какие-то листики, покопался в них, потом отложил все в сторону и стал читать стихи. Стихи были такими:
ПРО СЕНЬКУ И ЛЁНЬКУ.

Сенька лез на сеновал.
Поскользнулся -и упал.
Он коленку дня четыре
Тер и жалобно стонал.
Сеньке шину накачали,
Сеньку медом угощали,
И наверно две недели
Все беднягу так жалели!

Ну а папа, он для Сеньки
Тут же вырубил ступеньки!

…Лёнька лез на сеновал.
Лёнька руки отпускал.
Целый день тренировался,
Но ни разу не упал!
Он расстроился, как мог:
Он не съел грибной пирог,
Не пошел купаться в речке,
Не ответил на звонок!

И тогда, тогда для Лёньки
Папа вырубил… ступёньки.
По ступёнькам не пройдешь-
Непременно упадешь!

Поэт замолчал, а Вася задумался.

– Ну как?

– Хорошие стихи. Прикольные. Жалко только, что не про счастье.

– А про что же они, по-твоему?

– Ну, про ступёньки… Про кривые такие, косые ступёньки… Я бы их еще для верности маслом бы полил…

Поэт обрадовался и даже вскочил с кресла.

– Вот видишь, какое у тебя развитое поэтическое воображение! – возбужденно закричал он. – Про масло даже я не догадался!

Вася скромно развел руками. В конце – концов он, Вася, не виноват, что этот поэт такой недогадливый!

– А вот как ты думаешь, Вася, для чего Лёньке кривые ступёньки?

– Чтоб падать.

– А для чего падать?

– Чтоб жалели.

– А для чего жалели?

– Ну, я не знаю. Наверное, ему нравиться, когда его любят и жалеют. Может, он просто счастлив, когда его жалеют!

– Вот! – многозначительно произнес поэт.

– Дурак этот ваш Лёнька! – сказал Вася и демонстративно отвернулся. Он хотел объяснить поэту, что когда тебя любят, потому, что жалеют, – это плохое счастье, ненастоящее. Счастьезаменитель какой-то. Но чтобы все это объяснить, тоже надо было быть хоть немножко поэтом, а Вася был обычным мальчиком, и даже сочинения обычно писал на троечку. Кроме того, поэт уже не слушал Васю, а подошел к запертому кабинету, отодвинул мяукающего охранника в сторонку и просунул в щелку под дверь свои листики.

– А вы тоже счастливы, когда вас жалеют? – спросил Вася.

Поэт задумался.

– Ну, во-первых, меня особо жалеть, слава Богу, не за что… А во-вторых, я счастлив, когда у меня получается написать какое-нибудь хорошее стихотворение. Вот это – счастье так счастье!

Теперь задумался Вася. А поэт застегнулся на все пуговицы, проверил портфель и пошел к выходу.

– Ну, до свидания! Рад был познакомиться! – сказал он и, уже открывая дверь, добавил: – А поломанные карандаши – это, по-моему, совсем не главное.

– А откуда вы про карандаши узнали? – закричал Вася.

Но поэт уже ушел. А Вася остался ждать нас и думать о том, что для счастья важнее – точить карандаши, писать стихи или понимать, чего и зачем ты ждешь от своей жизни и что ты сам можешь в ней сделать. А пока он думал, мы выздоровели. Все до единого. И тут же прибежали в редакцию, потому что в редакции нас ждали не разобравшийся в счастье Вася, некормленый с утра охранник, непрочитанные стихи и неподготовленный к печати номер журнала, который собирались купить тысячи мальчиков и девочек. Мы знали, что всем им мы очень нужны, и знать это – тоже было счастьем.

P.S. Дорогие наши читатели! Мы приносим вам свои извинения за то, что очередное занятие курсов счастливости и везучести откладывается до следующего номера. А пока оно откладывается, предлагаем вам вместо очередного домашнего задания подумать над такой очень важной темой: «Чего я на самом деле хочу от жизни?» Можно даже составить целый список того, чего вы ждете от жизни. На первое место поставьте самое-самое-самое главное, на второе – самое-самое главное, на третье – самое главное, и так дальше, по порядку. Только, чур, желания в списке должны быть реальные и в принципе осуществимые! Сначала запишите все, что придет в голову, а затем аккуратненько расставьте все записанное по местам.

Мы по-прежнему с нетерпением ждем от вас писем! До встречи!